Будь что будет - Страница 38

— А как быть с ребенком?

Глаза Бернарда зло блеснули. Ледяной взгляд заставил Элину содрогнуться.

— Ребенка больше нет, — глухо отозвался он.

— Ты считаешь, что она и тут обманула? Она не была беременна?

Выражение его лица стало жестким.

— Нет, она была беременна, но сделала аборт.

Это было то самое, чего больше всего боялась Элина, та фатальная правда, которая напрочь испортила предощущение счастья. Еще минуту назад все было наполнено радостным ожиданием, но горькие слова Бернарда превратили их счастье в горстку пепла.

В душу Элине закрался червь сомнения. Казалось, теперь она понимала, чем объяснялась его суровость, его недоумение, почему она не сказала родителям о ребенке. Так вот что заставило его пуститься на ее поиски! Страх, что она решится прервать беременность и он во второй раз не получит того, чего так сильно хотел, — ребенка. Именно это привело его сюда, а не любовь к ней.

Она вскочила на ноги, инстинктивно прижала руки к животу, словно защищая свое дитя.

— Сделала аборт?

— Да, дорогая. У тебя такой вид, будто ты хочешь убежать. Вернись и садись ко мне.

— Нет! — Сжавшись, Элина отпрянула от него и оказалась по противоположную сторону стола, подальше от сластолюбивых и лживых губ Бернарда.

Он вовсе не изменился и никогда, по-видимому, не изменится. Он хотел ребенка, а Сильвия снова надула его. Поэтому-то он и поспешил сюда, опасаясь лишиться и другого наследника. Как она могла поверить ему? Она так жаждала его любви, а потому слышала только то, что ей нравилось, что ей хотелось услышать. В действительности он был далек от мысли сделать ее счастливой и лгал ей с единственной целью — добиться того, чтобы она не отвергла его притязаний на ребенка.

Нервы у Элины были напряжены до предела.

Бернард стремительно вскочил из кресла, озабоченно глядя на нее.

— Что с тобой, дорогая? Что-нибудь не так с ребенком?

Она почувствовала, как на нее накатывает приступ истерического смеха.

— Мой ребенок в порядке. Спасибо, — с трудом выдавила она, прижимая к себе спинку кресла в качестве защиты. — Мы оба в полном порядке. А вот тебе следует немедленно уйти отсюда. Мы в тебе не нуждаемся.

Он обошел стол и сделал попытку обнять ее.

— Какой бес в тебя вселился, Элина?

Она зажмурилась и оттолкнула его. Потеряв на миг самообладание, она нарушила один из самых важных своих принципов — сдержанность и терпение.

Бернард все же схватил и развернул ее. Элина спиной уперлась в край стола, а он уже бесцеремонно прижимал ее к своей широкой груди.

— Ума не приложу, что такого я сделал или сказал, — произнес он нарочито спокойно. — Я не позволю обращаться со мной, как с тряпкой.

Элина сквозь слезы глядела на него. Он тоже недоуменно уставился на нее. Вблизи его глаза были прекрасны, и, помимо воли, она восхитилась их красотой. Почему его внешняя респектабельность так разительно отличалась от его порочной души? Если бы истинная сущность Бернарда была написана у него на лице, ей легче было бы дать ему отпор с первого же раза.

Сильный приступ боли ослабил ее злость. Она обмякла в его руках, но совсем иначе, чем это было прошлой ночью, когда, сгорая от нетерпения, молила его о ласке. Сейчас его объятия были ей неприятны.

— Отпусти меня, — простонала она.

Бернард разжал руки.

— Теперь ответь, что все это значит, Элина?

Она отвернулась, поразившись, что внезапно образовавшаяся пустота внутри не отняла у нее способность мыслить.

— Я знаю, почему ты здесь, Бернард. Делаешь вид, будто проявляешь заботу обо мне, а на самом деле ты просто используешь меня!

— Ты никак не можешь забыть о Сильвии. Не знаю, как убедить тебя, что мне она не нужна?

— И я тебе не нужна, — задумчиво проговорила Элина. — Разница лишь в том, что Сильвия, несмотря на молодость, оказалась умнее меня и поняла твой замысел раньше. Она точно знала, как расстроить твои планы.

— Ты отдаешь отчет своим словам, Элина? — Бернард задал вопрос угрожающим тоном, но она не обратила на это никакого внимания.

— Ты лжец. Каждое свое слово, каждое свое движение ты заранее просчитываешь в уме. Ты используешь слова для тех же целей, что и деньги. Они для тебя средство заполучить то, чего ты хочешь.

— Каким же образом ты пришла к такому заключению?

— Мне пришлось кое-что переосмыслить. — Она вытерла слезы и шмыгнула носом. — Ты скрывал все с тех пор, как встретил меня, и продолжаешь делать это сейчас. Тебя не волнует, как я себя чувствую и выгляжу со своей беременностью. Должно быть, ты страшился узнать, что тебя ограбили во второй раз. Разве не так? Ты же помчался не за мной. Ты помчался за ребенком. Уходи, Бернард, и учти: я не позволю тебе и на милю приблизиться к ребенку или ко мне.

С удивительным спокойствием он просунул палец под ремешок наручных часов и подтянул циферблат к центру запястья.

— И ты считаешь себя вправе принять подобное решение?

Его холодность не вызвала в ней волнения. Он никогда еще не казался ей таким далеким, таким чужим, высокомерным. Она вспомнила, что такое выражение всегда появлялось на его лице при встрече с ней. Что ж, и в этом Бернард верен себе.

Стараясь вести себя точно так же, как и он, Элина сухо сказала:

— Да, у меня достаточно оснований для этого.

И тут же повернулась к нему спиной, стараясь скрыть внезапно подступившие слезы. От ее недавнего спокойствия не осталось и следа. Снова сердце наполнилось нестерпимой болью.

Бернард еще минуту постоял, не делая попыток спорить с ней, прикоснуться или просить прощения. Его шаги нарушили воцарившуюся тишину.